Квазимодо похож на меня 301012

30.10.2012 Известия

Квазимодо похож на меня

Риккардо Коччианте — о том, почему Эндрю Ллойд Уэббер с его «Призраком оперы» не конкурент ему и его «Нотр-Дам де Пари»

С 31 октября по 4 ноября в столичном «Крокус Сити Холле» пройдет премьера оригинальной версии всемирно известного мюзикла «Нотр-Дам де Пари» (Notre Dame de Paris). Представлять англоязычную постановку в России будет композитор Риккардо Коччианте. О своем детище композитор рассказал корреспонденту «Известий».

— Мюзикл «Нотр-Дам де Пари» уже хорошо известен в России. У нас шла русскоязычная версия, приезжал Гару, продавались диски с французской версией. Что будет в этот раз?

— Зрители в России увидят версию на английском — либретто создал известный поэт Уилл Дженнингс (автор слов к песне Джеймса Хорнера из кинофильма «Титаник». — «Известия»). Этот вариант «Нотр-Дама» создан специально для мирового турне, которое начнется с России. Мы ничего не меняли за эти годы, такой же спектакль шел и в 1998 году в Париже — меняется только язык интерпретации. Люди обычно понимают, что является настоящим, а что — копией. Поэтому я советую посмотреть нашу версию спектакля, чтобы насладиться истинным искусством.

— Как вы относитесь в тому, что тексты мюзиклов переводятся на разные языки? Оперы, например, идут на языке оригинала.

— Я считаю, что мюзикл должен идти на языке той страны, где его ставят. Это большая работа — локализовать спектакль и не потерять высочайшее качество постановок на французском, итальянском и английском языках. Мы работаем над тем, чтобы наш спектакль стал известен по всему миру. Сейчас, например, трудимся над испанской версией, и, возможно, вернемся к работе над русской. Хотя английский язык сейчас стал интернациональным.

— А какой язык ближе всего вам?

— Я наполовину француз, наполовину итальянец, а родился во Вьетнаме, потому что мой отец был эмигрантом. Вьетнам тогда входил во французский Индокитай. А вскоре я переехал жить в Рим, но продолжал учиться на французском языке. Он и остался моим родным языком.

— Русскую версию «Нотр-Дама...» вы видели?

— Я приезжал в Россию 10 лет назад на премьеру русской версии. В тот момент мне показалось, что надо еще поработать над постановкой. Я знаю, в России огромное количество поклонников мюзикла, почти столько же, сколько во Франции и Италии вместе взятых. Правда, я слышал, что в России используют наш бренд — гастролируют целыми театрами. Никто не имеет права использовать бренд Notre Dame de Paris на афишах и не имеет права исполнять наш мюзикл от начала до конца — только отдельные песни. В нескольких странах мира мы смогли остановить подобные шоу через суд, но в России плохо работает авторское право. Например, проходят концерты бывших солистов нашего мюзикла, полностью состоящие из его номеров, вроде «Самые популярные песни из Notre Dame de Paris». В Европе это делать не разрешается.

— Ожидали ли вы, что этот мюзикл станет настолько популярным? Публика считает его лучшим вашим сочинением.

— Когда мы с Люком Пламондоном (автором текста. — «Известия») писали этот мюзикл, мы старались не думать об успехе. Считаю, что авторы не должны думать о нем заранее. А что касается оценки «Нотр-Дама...» как лучшего моего сочинения... То, что я еще не сделал, но сделаю, это и будет лучшее. И мне хотелось, чтобы русский зритель увидел и другие мои мюзиклы — «Маленького принца», «Ромео и Джульетту». «Ромео...» был очень популярен в Италии, он «итальянский» по темпераменту. Думаю, русский зритель его оценит — вы тоже очень темпераментный народ.

— Существует ли секрет успешного мюзикла? Говорят, роль Квазимодо вы писали с себя.

— Прежде всего я пишу для себя, для собственного удовольствия, чтобы полностью прочувствовать все самому. Естественно, я являюсь персонажем своих произведений. Но не люблю показываться на публике, не люблю эту фальшь знаменитостей. Когда я был молодым и выступал в качестве певца, то все равно был очень замкнутым. Квазимодо — действительно персонаж, более других похожий на меня. Но я никогда бы не стал исполнять его партию, хотя у меня такой же хриплый голос. В мире не существует правил, по которым люди должны строить свою карьеру или писать музыку. Ровно как и не существует одного типа песни, их как минимум десять. Можно писать песни, чтобы люди развлекались, смеялись, грустили или думали. Я из категории авторов, которые пишут для думающих людей. Поэтому моя карьера не зависит от моды.

— Ощущаете ли конкуренцию с мюзиклами Эндрю Ллойда Уэббера?

— Нет. Нам удалось создать свой уникальный жанр — так называемой «народной оперы». Это не мюзикл и не опера в чистом виде, скорее совмещение лучших традиций прошлого с современными эстрадными исполнительскими тенденциями.

— Вы снялись в фильме «Жорж Санд и романтики» в роли Шопена.

— Это был короткий эпизод моей жизни, он отнял у меня много сил.

— Что следующее в ваших творческих замыслах?

— Вместе с Ильей Резником мы уже несколько лет занимаемся написанием поп-оперы о декабристах и подвигах их жен. Партитура уже готова, как и текст на русском. Меня давно привлекает ваша история, ее противоречия и подвиги. Возможно, в 2013 году мы закончим работу над творческой частью и начнем думать над сценическим воплощением. Премьера состоится в Санкт-Петербурге, потом эту оперу-мюзикл увидят Франция, Италия и, надеемся, другие страны.

Виктория Иванова