Новокузнецкий драматический театр - Пётр Шерешевский
Пётр Шерешевский









Новокузнецк 26.03.2011

Поэтический взгляд на мир

Из года в год к этому дню мы публикуем интервью с актерами, как с главными действующими лицами драматического искусства. Мы не устаем повторять: вышел актер, постелил коврик, и началось представление. Но уже девятнадцатый век назвал театр режиссерским, и главным человеком в театре стал он, вдохновитель, педагог, организатор, постановщик спектаклей.
Хотелось бы поговорить сегодня об этом сложном и увлекательном деле - режиссуре с режиссером, интересным, честно и трепетно относящимся к профессии.
Мой собеседник - главный режиссер городского театра драмы Пётр Шерешевский. Я пришла к нему за десять дней до выпуска его пятого здесь спектакля “Бродвей”. До начала репетиции было много времени, но на Петра Юрьевича свалилась уйма организационных дел. Он галантно помог мне раздеться и попросил разрешения на десять минут убежать.
- Когда вы мечтали о режиссуре, знали, что будете проводить много времени в беготне? Кстати, где вы сегодня бегали? - спросила я вернувшегося режиссера. И наше интервью началось.
- Это смешная история, с режиссурой связана на уровне технологическом. По ряду причин художник по костюмам смог приехать только на два дня. Сейчас мы осуществляем авторский надзор за производством костюмов, то есть я бегаю и снимаю все примерки на фотоаппарат, отсылаю фотографии художнику по костюмам в Питер, тот рисует на этих фотографиях свои поправки, присылает их. А я несу их в пошивку. В общем, это не вполне режиссерское дело, но приходится и этим заниматься.
А что касается творчества... Как занесло меня в эту профессию? Попытаюсь сформулировать.
- Да, с детства начните. Что за семья была? Водили вас в театр?
- Папа и мама - инженеры. Не могу сказать, что какой-то у нас был культ театра. Ну, конечно, на какие-то детские спектакли ходил.
- Учителя водили?
- Родители. О культпоходах школьных вспоминаю с ужасом и поэтому терпеть не могу школьников на спектаклях. Мне очень не нравилось то, что происходило на сцене. Сидишь далеко. Кто-то там кричит, кривляется, тебе это невыносимо скучно, от этого начинаешь стоять на ушах. Теперь понимаю, как чувствовали себя артисты. Ну, в общем, эти походы классом скорее беда, чем благо.
Поступил я в институт имени профессора Бонч-Бруевича, где год учился специальности “радиосвязь, радиовещание и телевидение”. Тогда я и стал часто ходить к Додину в Малую драму. Стремление поступить в театральный институт у меня возникло рациональное. Мне было все равно, каким видом искусства заниматься. Я писал стихи и прозу. Окончил художественную школу. Это был конец 80-х - начало 90-х. И я стал думать, какое профессиональное творческое образование может быть востребовано нашим миром. И пришел к тому, что режиссура - это то, что нужно.
Это профессия, позволяющая, рассказывая истории, создавать некую поэтическую реальность, рожденную из этого мира, но переосмысливая его. Режиссер пытается погрузить зрителя и позвать за собой в это путешествие. Для меня до сих пор режиссура - это совсем не проповедь, скорее, акт познания. В процессе создания спектакля ты что-то понимаешь в себе и в мироздании и этими открытиями хочешь поделиться со зрителем.
- Вы сразу поступили на режиссерский факультет?
- Нет. Побоялся. Проучился год на отделении “артист театра кукол” и поступил на режиссерский факультет к Ирине Борисовне Малачевской, слава богу. Великий, на мой взгляд, мастер. В течение пятнадцати лет она была третьим педагогом у Товстоногова. А после его смерти вела его курс и вела нас. А потом волею судьбы уехала в Норвегию, и теперь вся норвежская режиссура - это ее ученики. Она великолепно владеет школой. В чем хитрость метода действенного анализа, начатого Станиславским и доведенного последователями до готовой конкретной теории? Метод в том, что тебя учат задавать вопросы автору, может, даже умершему 500 лет назад. И подразумевается, что автор на все эти вопросы ответил своим произведением, только не выложил тебе ответы на поверхность. При помощи этого метода ты вдруг открываешь тайны, которые автор заложил в пьесе или в романе. Может быть, это несколько обманная технология... Но я верю в нее.
И второе, чему меня научили и чему я безумно благодарен, это то, что, в принципе, жизнь в формах самой жизни в театре - это только первый этап обучения, который необходимо пройти, но который не дает подлинного проникновения в тайны бытия. То, чем хочется заниматься, это поиск некоего поэтического взгляда на реальность.
- Вы сочиняете свои спектакли, но вы не извращаете автора, как я поняла по вашим здесь спектаклям, начиная с “Дуэли”. Автор для вас очень много значит, он для вас аксиома.
- Да, для меня это аксиома. Это попытка через мир автора создать свой мир, соотносящийся с миром автора. Это называется свобода в рабстве. Режиссер должен быть свободен в рабстве у драматурга. Актер - у режиссера. И эта свобода достижима без извращений.
- Сейчас много театров в Питере?
- Я считал, десяток больших театров с нормальной художественной жизнью. Столько же театров поменьше, выживающих с трудом. Это уже работа подвижническая. И десяток совсем маленьких, полусамодеятельных.
- Вы в каких из них работали?
- Первые пять лет я ставил только в Питере. В среднем по два спектакля в год. На Литейном, в Русской антрепризе, в Балтдоме, в Комиссаржевской. В маленьком театре “Особняк” на свои деньги поставил свою пьесу с хорошими актерами. Спектакль шел два года.
Потом стал ездить по стране с постановками. А потом был период, когда я снимал кино. На это у меня ушло три года, после чего я оказался в Новокузнецке. За это время успел поставить спектакль в Питере, в театре Ленсовета. И четыре спектакля поставил здесь.
- Приехали из Питера в город не театральный. Вы как-то признавались мне с горечью, что здесь самый востребованный спектакль публикой “Здравствуйте, я ваша теща”. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Ну, это беда не только Новокузнецка. Это беда и Питера, и Москвы.
- Ну да, все ставят Куни, вся страна.
- Все стремятся к Куни и к тому, что имеет отношение к ситкому, заполонившему сознание обывателя.
- К чему?
- Ситком - это всякие “Моя прекрасная няня”, “Счастливы вместе”... Телевизионные шоу со смехом за кадром. Подложенный смех и плоский юмор. И в театре зрители хотят того же. Это формулируется так: мы устали от работы, мы хотим отдохнуть.
Это, конечно, проблема и для меня, и для Новокузнецка. Например, мой выбор репертуара для этого театра. Вот сейчас ставим “Бродвей”. При том, что мне очень нравится фильм и то, что мы сочиняем, это все равно попытка, развлекая зрителя, исподволь что-то всерьез рассказать про душу. Это начало фразы “развлекая зрителя” я не могу применить только в спектакле “Дуэль”. Кстати, мой любимый здесь спектакль. Мы сознательно играем его со зрителем, находящимся на сцене. Я понимаю, что 600 человек в зале не соберешь. Конечно, расстраивает то, что мало интеллигенции в городе, которой интересно размышлять над тем, для чего мы на этот свет пришли и что есть наш мир.
- Для этого надо в театр идти? Можно включить канал “Культура”.
- Да, а еще Интернет. Конкуренция огромная. Это я знаю. И все равно стремление публики к развлекательности есть, и с этим надо как-то существовать. Я пытаюсь совместить несовместимое. Не знаю. Я запутался. На следующий год я хочу что-то поставить, не ориентируясь на местного зрителя, сделать то, что хочется.

Татьяна Тюрина
Валентин Волченков (фото)
(c)2007 Новокузнецкий драматический театр основан 6 ноября 1933 года dramanvk@yandex.ru
Сайт создан в системе uCoz