Артур Левченко

---

190313 Кузнецкий рабочий

В этой роли весь я, но роль досталась не мне

Первой большой ролью Артура Левченко был телохранитель Чич в спектакле Петра Шерешевского “Бродвей”. Такой он там естественный, настоящий, такой выразительный и проникновенный, что запоминался из спектакля один, по крайней мере сильнее всех. На Левченко были взяты “Откровенные полароидные снимки”, играть которые ему пришлось значительно позже. Он играет там человека, вернувшегося из тюрьмы, пытавшегося убить мужчину из политических побуждений. И опять Артур очень убедителен в роли, психологически точен. Он разный во всех спектаклях. В “Дон Жуане” неожиданен и великолепен в роли Сганареля, не просто старого слуги, а мудрого советчика. Левченко хорош в эпизодических ролях в “Происшествии, которого никто не заметил” и в “Шоколаде”. Он не ударил в грязь лицом и в “капустниках” только что прошедшего фестиваля “Кузбасс театральный”.

Мне давно хотелось поближе познакомиться с Артуром Левченко и представить его читающей публике. И вот мы с ним в его гримерке.

- Артур, вы пришли в театр уже не мальчиком. Что было у вас до появления на сцене Новокузнецкого театра драмы?

- Я никогда не был артистом. Новокузнецкий драматический театр для меня дебют во всех отношениях. Окончил Кемеровский университет культуры и искусства, специальность “режиссер массовых представлений”. Артистической карьеры для себя не предполагал. Но так случилось. В 2010 году пришел в театр и волею судеб попал в спектакль Шерешевского “Зойкина квартира” на эпизодическую роль Мертвого тела, с чего моя актерская жизнь и началась.

- Слышала, что вы были в “Синтезисе”.

- Я там начинал как режиссер-постановщик “капустников”. Пару раз помогал Шишкину в сказках в качестве артиста. А вот на большой сцене оказался впервые в 35 лет.

- Понравилось? Как вы себя чувствуете в роли артиста?

- Вы знаете, с тех пор как я проучился в вузе, отслужил в армии, я перепробовал много профессий, связанных с дипломом и не связанных с ним, и даже совершенно посторонних. До 30 лет работал в разных местах, и всегда меня будоражила одна мысль: наверное, счастливы те люди, которые счастливы дома и идут на работу с тем же счастьем. Впервые в жизни я приобрел работу, от которой получаю удовольствие. Это трудно, тяжело. Что бы ни говорили, есть определенные проблемы во внутренних отношениях. Все мы люди, все мы человеки. Тем не менее у меня теперь работа, от которой я получаю истинное удовольствие.

- Вы производите впечатление очень талантливого артиста. Вы хороши и в маленьких ролях, в каких-то крохотных сценках, а за этим видится какая-то жизнь. Как это вы делаете за две-три минуты, я не знаю. Центральные роли у вас тоже яркие, полнокровные. Не думаю, что вас научили так здорово играть в институте. Может, это дар был с вами сразу, а вы даже не подозревали о нем? В детстве не играли нигде?

- Как вам сказать? Стихи для публики я начал читать в два с половиной года. Мне это жутко нравилось. На концертную сцену вышел уже в семь лет, ходил в хореографическую студию. В старших классах занимался в театральной студии, что, в принципе, и побудило меня поступать в институт культуры. Но скажу вам правду: артистом быть никогда не хотелось. Если честно, то до 2010 года последний раз был в театре в возрасте восьми лет на какой-то нелепой сказке, после чего решил, что в театр больше не попаду. Но вот попал. Научили меня или это идет изнутри, не могу вам сказать. Просто, учитывая, что я уже не мальчик и за плечами 38 лет, так или иначе я пожил, повидал, перетягивая персонаж на сцену, пытаюсь погружаться в собственную жизнь, оттуда черпать какой-то опыт, какие-то воспоминания.

- Артисты очень часто подчиняются режиссеру, соглашаются со всем, что он предложит. Некоторые так и говорят: “Я глина”. И, в принципе, для спектакля это хорошо, когда актер не сопротивляется режиссеру. Но бывает, что актер не хочет идти за постановщиком, начинаются конфликты. Вам приходилось что-то делать, что для вас было неприемлемым? Например, в “Полароидных снимках” вы в душевой кабине моетесь?

- Ноги мою.

- Для этого надо снимать с себя абсолютно все? Как вы себя чувствуете в таких эпизодах?

- Ну, в отношении раздеться не раздеться?- это к профессии вообще не относится. Это скорее вопрос зажатости. У меня проблем с этим не было. Я не говорю о том, что Шерешевский во всем прав, но, так или иначе, если в данной концепции это считается нужным, наверное, это имеет право быть. И я согласен с этим. На счет глины вы правильно сказали. Мне самому приходилось выступать в качестве режиссера и тоже очень хотелось, чтобы артисты были тем самым пластилином, из которого можно было бы лепить, что хочется. Но плох тот артист, который согласен с мнением режиссера от начала до конца. Давайте будем реалистами. К нам в театр приезжают совершенно незнакомые нам люди, они не знают ничего о нас, наших характеров. Выбирают нас по типажу. Этот большой, красивый, а этот маленький, толстый. Режиссер, естественно, видит определенную картинку. Если артист не согласен с его позицией, он имеет полное право высказать свое несогласие с определенными аргументами, доказывая свою правоту. Сказать нет, у вас все плохо - это просто глупо. Отвергая, предлагай. Я живу по таким принципам.

- Вы пришли на сцену и сразу начали получать много ролей. Стали известным человеком в городе, по крайней мере для театралов. Как ваши ощущения в связи с этим?

- Знаете, никак. Я очень спокойно по-прежнему живу. На улице меня не встречают, автографов не просят.

- Тщеславие как составная часть актерской профессии вам не свойственно?

- Актерской профессии в большей степени, на мой взгляд, необходим хороший авантюризм. А вот тщеславие скорее мешает, чем помогает. Это не мое.

- Одному актеру важно, чтобы была работа, а не важно, что он будет играть. Другой хочет сыграть конкретную роль. Вам какая роль ближе, лучше? Вы же знакомы с мировой драматургией?

- Ну, по университетскому курсу мы с этим сталкивались. Но я, к стыду своему, не могу назвать себя книголюбом. Даже служа в театре, не прочел ни одной пьесы, которая бы не касалась работы. Ради любопытства мне это неинтересно. Я просто не люблю книги. Ну не люблю. А что касается персонажей... Порой попадается в руки пьеса, предназначенная для читки, читаешь ее и понимаешь: здесь я играть не хочу ничего.

- Но ведь играете.

- А куда деваться? Это работа. А в какой-то пьесе мне достается определенный персонаж, но есть еще какая-то роль. Вот в этой роли весь я, просто органически, это я смогу, от души, по природе своей смогу... но роль досталась не мне. Никуда не денешься.

- Уже было так?

- Да, было так.

- Есть в вашем репертуаре роли любимые или просто, которые нравятся?

- Разочарую, но нет. Пока нет. Я играю тех персонажей, которых играю, которые не близки мне ни в каком смысле.

- Какие-то увлечения помимо театра есть у вас?

- Нет. У меня на это просто нет времени. Не поверите, но за последние два года я в театре с утра и до позднего вечера. На семью времени не хватает. Мне очень стыдно перед ними.

Татьяна Тюрина
Валентин Волченков (фото)