---

12.05.2012 Кузнецкий рабочий

Крест безбожника Дон Жуана

После “Мамаши Кураж”, увиденной мной прошлым летом на “Театральном марафоне”, мне хотелось смотреть все, что воплощает на сцене Роман Феодори, даже если это будет телефонный справочник.
- Мой учитель Тростенецкий говорил: “Профессионал ставит автора, дилетант - себя”. Но так порой хочется что-то сделать не по автору, - признавался мне Роман Феодори, лауреат “Золотой маски” за ту самую “Мамашу Кураж” перед выпуском “Дон Жуана” Мольера в нашем театре.

Роман Феодори не просто профессионал, он высокий профессионал. В свои тридцать три (возраст Христа, возможно, не случайно крест, который по сцене, как по жизни, несет Дон Жуан и на котором он распят, но это уже на обложке программки, - художественный образ спектакля. Сегодня молодые режиссеры не жалуют даже драматургов великих произведений. И пьесы классиков (!) для постановщиков становятся этаким подсобным материалом для утоления собственных амбиций, выраженных в не имеющих отношения к автору концепциях.

Феодори с наследием драматургов обращается, в общем, бережно, следуя за идеями автора, беря в “Дон Жуане” за основу то, что этот персонаж не столько соблазнитель, сколько безбожник. Тем не менее, произведя некоторые купюры, кое-какие добавления, а также чисто мизансценическими приемами Феодори ужесточает образ юного вертопраха и вольнодумца, приближая его к нашему времени, возможно, более жестокому. Не убивает у Мольера Дон Жуан отца, и слова о том, что отцу пора умирать, произносит вслед отцу, уже ушедшему, все-таки побоялся сказать родителю эти слова в лицо. Не насилует он Эльвиру. И не пытает нищего, прижимая его крестом к земле, требуя от несчастного побогохульствовать, как это делается в спектакле.

У Мольера Дон Жуан не только мягче, он еще и проявляет благородство, спасая брата Эльвиры от разбойников. Эту сцену режиссер вымарал, как и эпизоды, где, борясь с лицемерием, Дон Жуан сам вдруг становится лицемером. Неоднозначный образ написал великий комедиограф. Режиссер его спрямляет, кажется, избавляя от дополнительных сложностей.

Но не все так просто в спектакле с образом Дон Жуана. Впервые мы видим главного героя маленьким мальчиком, отталкивающим руку священника с причастием, сцена повторяется, но уже подросток исполняет этот жест неповиновения. Характер формируется в детстве, хочет сказать режиссер.

Они оба появятся на сцене еще раз или два. Ни слова не произносят ни мальчик, ни подросток, но их молчаливое присутствие в спектакле вносит в него легкое ощущение боли.

Выбранный режиссером на главную роль Евгений Лапшин- не страшненький, не красавец, с лицом обыкновенного пацана,- прямолинейный, эгоистичный, неповзрослевший, избалованный ребенок, который не терпит ни в чем отказа, действительно влюбляющийся в каждую встреченную им женщину и потому теряющий через короткое время к ней интерес, не способный усидеть на месте, этакий перпетум мобиле. При всей жестокости своих поступков, этот плохой, испорченный мальчишка, этот паршивец вызывает возмущение, смешанное с жалостью, с состраданием. Дон Жуан в очень живом, проникновенном исполнении Лапшина несет в себе трагедию. Комедию с трагическим концом у Мольера Феодори ставит как трагикомедию убедительно и виртуозно. Трагедия судьбы, трагедия мировоззрения, трагедия мироздания под этой огромной луной, а может, белым солнцем, а может, это наша земля, на этом диске, занимающем значительную часть сцены, как на экране, появляется лицо Христа, по которому катится слеза.

Любой спектакль, даже самый плохой, является плодом совместных усилий многих людей. В спектакле “Дон Жуан” сценография Кирилла Мартынова и костюмы Даниила Ахмедова, выполненные преимущественно в черно-красном цвете, и свет (художник Елена Алексеева), и тревожная музыка, и пластическая партитура Татьяны Безменовой словно кровными нитями прочно и незримо соединены между собой в гармоничный живой организм. Даже затасканный прием “театра в театре” в этом спектакле очень уместен и органичен.

Рабочие сцены, помреж, руководящий перестановками, выглядят полноправными действующими лицами. И главное, в “Дон Жуане” замечательные актерские работы. Евгений Лапшин и Артур Левченко (его слуга Сганарель) так слаженно двигаются, словно в причудливом танце. Очень пластичен Евгений Лапшин. При этом весь как сгусток энергии, комок нервов, как сжатая пружина, готовая распрямиться, выскочить и улететь. Дон Жуан Лапшина - это счастливая находка режиссера и удача артиста. Сганарель у артиста Артура Левченко?- живой, полнокровный образ хитрого, добродушного и прикидывающегося добропорядочным слуги, слуги верного хотя бы потому, что ему за труд платят.

Каменный гость, нищий, отец Дон Жуана, Пьеро - все эти роли с равной силой мастерства и таланта играет Андрей Ковзель, человек-театр. Он очень смешной, наивный крестьянин Пьеро. Но такого плана роль, роль крестьянского дурачка уже была у Ковзеля в “Кьоджинских перепалках”. В роли нищего артист поднимается до философских высот, чем-то напоминая короля Лира. Под стать Ковзелю в роли Шарлотты, подружки Пьеро - Мария Стринада. Она же достойно играет Эльвиру и бессловесную мать Дон Жуана.

“Дон Жуан” - бесспорная удача, украшение афиши нашего театра.

Татьяна Тюрина
Сергей Косолапов (фото).